Вечером на скамейке возле подъезда сошлись на сидячую прогулку две заклятые подруги пенсионерки. Бывшая библиотекарша Серафима Сигизмундовна и бывшая швея мотористка Анна Павловна. В ожидании прохожих они вяло разминались словесной перепалкой на темы ЖКХ. Разминка подходила к концу, а никого из соседей не было рядом. Тётеньки начали уже слегка волноваться, что придётся перемывать «кости» друг другу, когда к подъезду подошел первый клиент.
Это был жилец из двенадцатой квартиры Славик. Увидев старушек, он слегка притормозил, но назад пути не было.
— Здравствуйте,— скороговоркой произнёс он и почти бегом забежал в парадное, но звяканье пустых бутылок в сумке выдавало его промысел.
— Добрый вечер,— сухо произнесла Серафима.
— Здравствуй, Веничка, здравствуй, дорогой,— почти ласково поздоровалась тётя Нюра.
Когда он растворился в темноте коридора, полилась приятная констатация фактов.
— Здоровается, он. Вежливый, Тьфу…. А сам то, сам: ить дурак, дураком. — продолжила свой монолог бывшая швея. — И ты подумай Сигизмундовна, есть же шелкушки молоденькие, которые на такое богасьтво льстятся! Даже я жизнь прожила, всякое видела и то (прости господи) не могу даже глядеть на него, а они к ему в койку строем идут. И куды толькя их матери глядять?
— Ну, вы не правы Анна Павловна. Может у них чувства, может они семью создать хотят? – апеллировала подруга.
— Какие чуйства? Тьфу… (прости господи) могут быть к этому убогому? У них все чуйства в паспорте на месте прописки помещаются. Вот окрутит его какая-нибудь, пропишется и турнёт его, будет он тогда не только бутылки на помойках собирать, но и ночевать там останется.
— Ну, нет. Я и тут с вами не соглашусь. Он не такой дэбил, каким представляется. Любовь, любовью, а на свою жилплощадь он уж точно ни кого не пропишет. Я один раз к нему за солью зашла, а он меня даже в коридор не впустил, и соли не дал, хотя я сама видела, как он за полчаса до этого в супермаркете целую упаковку купил. Нет, он хоть и недалёкий, а выгоду свою всегда соблюдает, тем и живет.
Тут появилась вторая жертва — Наденька, с верхнего этажа. Барышня была не из красавиц, но с принципами. Работала в местном клубе руководителем театрального кружка. Её часто провожали разные ухажёры из начинающих артистов, но надолго они у неё не задерживались, мелькнут раза два и пропадают. Вот и сегодня, идёт она с каким-то гитаристом. Довольные, да раскрасневшиеся, громко и весело поздоровались с бабушками. Те приветливо кивнули в ответ.
— И чего дурёха радуется? Девке уже за четвертак перевалило, а она всё принца на белом верблюде ждёт. Всё спектакли играет. Пора уже в другие игры играть: есть мужик рядом – хватай его и в ЗАГС. А потом хоть чего изображай, хоть Отеллу, хоть Дездемону вместе взятых. А уж детки пойдут, можно и про козу и семерых козлят представление разыграть.
— Тут ваша, правда, Анна Павловна, пора, пора уже ей. Но с ней разве кто-нибудь уживётся? Моя квартира прямо под её располагается, а слышимость у нас сами знаете какая. Так вы представляете, она всех своих бывших кавалеров поедом съела: и то не так, и это не эдак. И ладно бы сама была королева красоты с ангельским характером. Можно было бы ещё понять такие высокие требования, а тут….
Перед подъездом затормозила большая иностранная машина. Из неё вышла дама средних лет, и остановилась, разговаривая с кем-то по телефону: «Да, Рит, спустись,… а то мне одной все пакеты не поднять» Закончив разговор, она улыбнулась, вежливо поздоровалась и присела рядом со старушками.
— Здрасьте, здрасьте Ирина Санна!— приветствовала её тётя Нюра.
— Добрый вечер! – поддержала её Серафима Сигизмундовна.
— Всё хлопочете, хлопочете, — продолжила беседу бывшая швея,— дочки то у вас уж совсем взрослые, что же они о себе сами не позаботятся?
Ирина Александровна устало улыбнулась и ответила избитой фразой: «Дети для матери всегда дети, сколько бы лет им не было»
— Ну да, ну да,— кивнула собеседница. Её подруга безмолвствовала, наблюдая за всем происходящим.
— К мужу то с сыночком не собираетесь ещё?— продолжала любопытствовать Анна Павловна.
— Они отдыхать уехали, к морю. Так что я им пока не нужна, побуду ещё тут с девочками — последовал ответ.
Тут вышла из подъезда младшая дочь Ирины Александровны, вместе они забрали пакеты из машины и вошли в дом. А бабу Нюру уже распирало, она еле-еле дождалась, когда же закроется дверь, чтобы высказать всё, что она думает.
— Ну, ты подумай, отдыхать, говорит, уехали. Да от нее, куда хочешь, сбежишь, только бы она не доставала. Знаю я, как её муж сейчас отдыхает, сидит себе тихонечко дома, на службу ходит да за сынком малолетним приглядывает. Это она так для отвода глаз говорит, что они в отъезде. Ей с ними скучно в деревне жить, вот она и перебралась сюда, вроде как «помогать девочкам». А сама только и знает, как указания раздавать: куда кому пойти и что сказать. Слышала я, намедни, как она им помогает. Младшая то с мужем разводиться собирается, и не боится, что одна с маленьким ребёнком на руках остаётся. Хотя при такой мамаше чего ей бояться?
— А ещё знаете, Анна Павловна,— вступила в диалог её собеседница — Я слышала, как она однажды, в машине то ли по телефону, то ли сама собой разговаривала. Меня-то она не видела, а я за кустом сижу и слушаю, она и говорит: « Так, от одного (Слава богу) избавились, уехал в свой Питер. С остальными я пока справляюсь, от этого «олигарха» из Ярославля Оля сама отказалась. Еврея рыжего я с божьей помощью в Израиль сплавила. А с Ильёй пусть немного погуляет, а то совсем девка закиснет. Хотя он тоже ей не подходит, недельки через две надо и его домой отправить. Главная проблема, сейчас – это Женя. Только бы Рита не передумала. Права мы у него отобрали, машину в гараж поставили. Из дома я его выписала, теперь надо и развод ускорить…» Дальше я не разобрала, она с кем-то по телефону поговорила и уехала. Вот видите: ни кто ей не хорош.
— Да знаешь, Сигизмундовна, этот ихний Женя – тот ещё фрухт. Иду я третьего дня из магазина, а они, ну Женя энтот и Ритка, во дворе собачатся. Он говорит: «Отойди от греха, я всё равно поеду!» Она: «Нет, никуда ты не поедешь!» Ну, в общем, тут такой мат, перемат стоял, но он всё равно уехал, да ещё и колесом при отъезде ей из ноги ласты сделал. Она плакала, волосы накладные тере*ила, а ему хоть бы хны. Ну, рази такое можно терпеть? Работать не хочет, денег не приносит, а машину вынь да положь, и кушать три раза в день подай. Давно пора его турнуть, так трутень какой-то. Вот пускай теперь покрутится.
— Ой, глянь-ка, Серафима, ПТУ-шницы идут.
— Какие ПТУ-шницы?— заинтересовалась бывшая библиотекарша.
— Две гастробайтерши с Украины, однояйцовые близнецы.
Мимо прошли две миловидные хохлушки, громко «Гы»-кая, они поздоровавшись, вошли в подъезд.
— Почему же они ПТУ-шницы? Продолжала любопытствовать Сигизмундовна.
— Ну, смотри: на «Фабрику звёзд» их не взяли, чтоб звездями сделать, а двор им мести не хочется, вот они и решили ПТУ, (что при домоуправлении) закончить. Основная то профессия у них –токарь третьего разряда, а в свободное от учёбы время они в самодеятельности поют.
— А так вот от кого мне ни днём, ни ночью покоя нет. А я то думаю: кто же это в доме всё время воет?
— Они, они. А вот ещё моду взяли: окна по открывают и ну песняка горланить, всё думают, что тут какие-то продюсеры под окнами толпами ходют. Их таких талантливых услышут и сразу в телевизоре им концерт устроют. Ох, ох, ох прдюссеров то нету, а ухи уже закладывает. Надо домоуправу пожалиться на них, пущай он их приструнит.
— О, миленькая, чего вы хотите. Домоуправа я уже давно не видела, она за границей чаще бывает, чем на своем рабочем месте, да и заместитель её тоже тут редкий гость. Только эта, смотрительница бывает, прибежит с вытаращенными глазами, создаст видимость бурной деятельности, и нет её.
— Это ты про кого? Про Ольку что ли? Да, точно, точно, какой она к лешему начальник? Молодая, глупая, всё шумит, ногами сучит и всё не по делу. От неё самой больше беспорядку.
— И не говорите Анна Павловна, такая бестактная девица. Ей бы изношенными коммуникациями заниматься, да следить, чтобы крыша не текла. А она всё ходит вынюхивает да выспрашивает, про личную жизнь квартиросъемщиков интересуется. Точно она с какими-то чёрными риелторами завязана, не иначе хочет свободную жилплощадь к рукам прибрать. Даже знаете, не стесняется по двадцать раз одни и те же не приличные вопросы задавать. Видно до неё с первого раза не доходит, а миленькая такая с виду, сразу и не подумаешь, что дурочка.
— Точно, точно Сигизмундовна, тут и без неё хватает, кому за чужую личную жизнь переживать. Ладно, пойдем по домам, Серафима. Сегодня уж больше, наверное, ничего интересного тут не будет. Опять же сериал скоро начнётся, а там Дом 2 – вот где на безобразия то насмотримся.
Двор опустел.
Отлично!!!То,что мужчина распускает руки,обязательно кто-то виноват-ну не он же сам в самом деле...чешутся руки-иди об забор почеши...
