Тиха и безмятежна подмосковная ночь. Природа спит, наглухо укрытая белым, снежным покрывалом. Морозное небо усыпано звёздами, а полная луна ярко освещает всё происходящее.

Подмосковный хутор Д… был бы обычным и ничем не примечательным, если бы не события, которые случились в эти рождественские вечера. А происходило там вот что…

Кто это идёт, там пританцовывая и непристойно виляя задом? Уж не нечистый ли? Нет, это же мелкий бес Кадоша. Он здесь частый гость, да даже скорее не гость, а местный житель. Правда иногда он исчезает куда-то ненадолго (по своим бесовским делишкам), но все основное время проводит здесь, подстраивая всякие пакости и стравливая хуторян. Вы спросите, зачем ему всё это? А всё просто: ангелам за хорошую службу крылья дают, а вот бесам – рога покруче и хвост подлиннее. Рога то ладно, сойдут и эти (их под волосами даже прятать легче), но вот длинный хвост – был пределом его мечтаний. Кадоша считал, что при его наличии весь мир будет у его ног, со всеми вытекающими отсюда удовольствиями.

Но заполучить его было не так-то просто. От вожделенной мечты его отделяли всего-то: три греха измены, два оговора и так по мелочи кучка лжи, пару скандальчиков и желательно побольше болезней. Зная характер старшего беса, Кадоше оставалось только одно: до крещенья выполнить взятые на себя обязательства. А иначе, ходить ему с куцым хвостиком и прощайте мечты о светлом, вернее о черном будущем. И ещё он точно знал, что одному ему с этой задачей, ни за что не справиться.

Вот и торопился он сейчас как раз туда, где ему непременно помогут. А именно, в дом на окраине хутора, где проживала достопочтенная Солоха (в народе Ирина Александровна). Дом её был особенным на хуторе: там всегда горел свет и часто загулявшие хуторяне заходили на огонёк. Рюмочку чайку выпить, да о наболевшем поговорить. Вот только с недавних пор, стали замечать хуторяне, что все эти посиделки боком им стали выходить. Придут они к Солохе пожалуются на судьбу, она их радушно выслушает и вроде посочувствует, советов насоветует, а только потом от этих разговоров с ней жизнь у хуторян ещё хуже делалась. И вроде как Солоха то ни причем была, они же ей сами свои тайны поверяли, и она эти тайны вроде бы хранила, но только до той поры пока своей выгоды не почует. А увидит, что пришло время тут же эту тайну всему хутору и поведает, да ещё маленько и от себя чего-нибудь добавит (чтоб покрасивше было). Спросите, какой ей интерес с этого? Был он и не малый, но об этом чуть позже.

Кадоша открыл дверь в знакомый дом и услышал:
- Заходи, заходи мохнатенький – ласково приветствовала его дородная хозяйка.
Он сразу обмяк, заулыбался, и, виляя хвостиком, подошел к ней.
-Что плешивенький опять моя помощь понадобилась, или так, косточек поглодать захотел?- весело поинтересовалась она.
Рассказал он ей про нужду свою.
- Не горюй свино-морденький, помогу я тебе хвостик удлинить, а заодно и ты мне поможешь в моих делах.

Кадоша напрягся:
- В каких твоих?
- Не переживай, чумазенький мой, в храм не пошлю, а что делать научу. Слушай: перво-наперво пойдешь сейчас наверх и поболтаешь с дочкой моей младшенькой. И так ты с ней беседовать станешь, чтоб она смеялась да погромче. С минуты на минуту зять мой непутевый придет и надо, чтоб от вашей весёлой беседы он по сильнее взбесился.
Кадоше долго не надо было объяснять, как людей ссорить он это и так делал профессионально. Поэтому быстренько прошмыгнул в светёлку на втором этаже, откуда вскоре и раздались нужные Солохе звуки.

В это самое время в дом вошёл солохин зять Евгений. Они друг друга терпеть не могли, но что тут поделаешь: испытывали, крайнюю нужду и другого выбора у них не было как жить в одном доме и изводить всех окружающих своей ненавистью. Но вместо кислого тёщиного лица Евгений увидел плакат: «Добро пожаловать». Солоха то и дело улыбалась ему, приглашала отужинать, чем бог послал, и всё-таки усадила его за стол. Он даже и сам не заметил, как стал пробовать её котлетки, хотя входя в дом, имел твёрдое намерение, молча подняться к жене и с тёщей не общаться. Медленно пережевывая котлету, он вдруг отчётливо услышал охальный смех жены доносившийся сверху.
-Кто это там? – спросил он.
Солоха сделала вид, что не расслышала. Тогда он решительно встал и направился к лестнице, по которой уже сбегал, стуча копытцами Кадоша. Они сухо поздоровались и разошлись. Через некоторое время, Солоха и мелкий бес медленно потягивая полынный чай с беленой услышали крики скандала и битой посуды доносившиеся сверху. Оба удовлетворённо улыбались.
- Вот тебе и первый грех измены, и скандал в придачу – промурлыкала Солоха. – Теперь ступай к своей зазнобе рыженькой, да спроси у неё, от чего это она при живом тебе, по хуторскому ухарю Дениске слёзы проливает.
- Неужто, правда? – взбеленился бес.
- Тебе хвост то ещё нужен? – вопросом на вопрос ответила Солоха.
И Кадоша засеменил вон из дома.

Ничего неподозревающая кадошина сожительница варила ему харч, стоя у плиты. Он влетел в дом как ошпаренный и прямо с порога, очень дипломатично (как ему казалось) завел разговор на нейтральную тему. А именно:
- Ты пошто себя не блюдёшь? Ходишь как колода, сарафан не глаженый, волосья растрёпаны, брови не чернёны, губы не червлёны?
- Так цельный день при хозяйстве, когда ж мне по салонам то разъезжать? – пыталась оправдаться та.
- Ничего не знаю – орал парнокопытный – знаешь, с кем сожительствуешь, должна соответствовать. И вообще, до меня дошли слухи, что ты на Дениску глаз свой гулящий положила.
Но бабенка его тоже была с норовом, в ответ такой хай подняла, что не только одному бесу, всем чертям тошно стало. «Побеседовали» они ещё с полчасика, называя друг друга разными «приятными» оскорблениями, после чего решили расстаться. И все остались довольны: Кадоша вторым грехом измены и ещё одним скандалом опять же; а сожительница его тем, что, наконец, то избавилась от этого зануды с минимальными потерями в хозяйстве.

Последний грех Кадоше осталось спровоцировать, что он и сделал, в очередной раз, используя своих верных дворовых девок Катьку и Юльку. Поначалу девка то одна была, но он поворожил над заговорённой водой, и раздвоилась она, но вот беда одинаковые они были как две капли воды и это его сбивало. Путал он их, забывал, кому конкретно какую пакость поручал совершить, а когда не знаешь где - кто, то с кого же результат спрашивать?

Застал он их как всегда, сидящими друг против друга, и говорящими сладкие речи:
Катя – Ты самая красивая.
Юля – Нет, это ты самая красивая.
Катя – Ты самая умная.
Юля – Нет, это ты самая умная.
Катя – Я тебя люблю.
Юля – А я тебя ещё сильнее люблю.
- Хватит – заорал вошедший Кадони – сама себя любит и сама себе об этом рассказывает. Пора делом заняться. Давай Катерина, мне ты больше не понадобишься, иди Дениску охмуряй, пока его к рукам не прибрали. Он мне ещё пригодиться, а то на вас надежды никакой, когда одна то была, мозгов маловато было, а уж надвое разделилась – так и совсем их потеряла. Одно слово: волос длинный – ум короткий.

Побежала быстренько Катерина и исполнила приказание: льстивыми речами да зазывными телодвижениями выманила простака из постели деревенской дурочки Эльки и в свою уложила. По пути с Элькой поругалась да пару тарелок разбила. Кадоша был доволен: третий грех тоже успел организовать. Теперь мелочи остались. Он их даже за службу не считал: чихнул разок и все вокруг засопливели, посидел за столом с хуторянами и всех понос прохватил - вот тебе и болезни.

Да! Он же про оговоры совсем забыл, но тут уж ему равных не было: сначала стравил двух молодух деревенских Надьку и Инку, сказал, что секреты государственные супостатам продают. Очень кстати подвернулись листы подмётные из интернета кем-то скачанные, и так он это дело повернул, что по всему выходило: кроме Надьки и Инки некому было родину продавать. Компетентные органы разобрались, признали листы дезинформацией подкинутой с соседнего хутора, но осадочек против молодух у хуторян остался, а бесу только этого и надо было.

Со вторым оговором даже и заморачиваться не стал, сказал, что все беды на хуторе от иноверцев, после чего ни за что влетело кавказцу да турку. На самом деле беды от них никакой не было, впрочем, как и пользы. Но дело было сделано, и Кадоша уже представлял, какой длинны хвост ему лучше подойдёт.

Но тут случилось непредвиденное, хотел Кадоша утаить от начальства, что обмишурился он намедни, да не получилось. Кто-то донёс на него. А случилось вот что: крутил он на хуторе всеми, вертел как хотел и не заметил, как местный гуляка и прохвост Сашка его же и обнёс. Выведал лихоимец, где бесёнок кровные прячет и прибрал их для своих нужд игроманских. Оно конечно, ежели б Сашка всех кроме Кадоши обобрал, то ему бы не то что вреда, а наоборот одна польза была бы да благодарности. Старший бес эвон как бесновался, ногами стучал, кричал: «Что ж ты за нечисть такая, что тебя человек так легко вокруг пальца обвести смог?» И добавил ещё, что не видать ему хвоста заветного пока он вину не загладит, а уж какие жульства да интриги для этого подойдут, начальство решит.

Закручинился бес и опять к Солохе поплёлся. Та хитро улыбнулась и говорит:
- Не печалься, будет тебе хвост. Если ты мне поможешь зятя моего люто любимого совсем из дома выжить.
- А чего его выживать то? – ответил Кадони – Дочка твоя сама всё сделает.
- Как же сделает, помирились они! Уж я всё казалось бы, сделала, думала вот оно счастье, так нет же опять этот Евгений руки к небу вознёс и изрёк: «О супруга моя, Маргарита, мать моего сына Дмитрия! Люблю тебя до беспамятства и маму твою обожаю. Давайте жить вместе?» Вот она и растаяла. Ох, терпеть не могу мужиков в доме, всех вроде бы вывела, а этот как таракан живучий попался, никак не выводится.
- Да ладно не переживай, Солоха, зять твой недалёкий самовлюблённый индюк, я думаю, что дочь твоя последний раз его простила. Ведь она вся в тебя пошла, значит, всё сделает как надо.

Но всё-таки помог, подпустил ветров шептунов к Евгению, и те ему напели: «Бросай! Уходи! Бросай! Уходи! Ты весь такой великий и гениальный! Тебя ждут Оскар и ТЭФИ. А ты тут с тётками воюешь!» Они так долго и нудно ему об этом гудели, что Евгений и сам поверил в то, что: «Если я такой купец- молодец, на фига мне такая жена? А тем более с тёщей?» После чего муж-зять Евгений сам сделал всё необходимое для полного разлада, а потом и развода.

Кадоша понимал, что от заветного хвостика его отделяла какая-нибудь маленькая подлость, и вдруг его озарило, деревенский юродивый Венька. Как же он про него забыл? Но сам общаться с ним не хотел, а потому использовал заезжего купца Хлепку. Тот давно в деревне не был и Кадоша устами купчика внушил Веньке, что с его здоровьем что-то не так, что он сильно постарел и осунулся. Юродивый тут же повёлся на разводку, засуетился, забегал из дома, в дом, задавая всем хуторянам один и тот же вопрос: «Как я выгляжу? Я, правда, постарел? Или я всё такой же красавчик, как раньше?»

На третьем опросном круге все хуторяне вместе и каждый в отдельности уже вынашивали план усыпления Веньки. Но Кадоша не был бы бесом, если бы всё было так просто. Когда ситуация накалилась до предела, он явился как спаситель и выдал решение проблемы: «Срочная пластическая операция!!!» Тем более что у него в клинике есть блат, и он туда Веньку устроит по знакомству, правда за хороший гонорар. Только одного бес не сказал своей жертве, того, что он в этой клинике зазывалой на окладе работает и свой гешефт имеет стабильно.

И тут его позвали на ковер к старшему бесу. Там получил он два известия. Первое: за заслуги перед бесовской братией ему разрешили носить длинный хвост и все короткохвотые должны ему поклоны бить и делать «КУ». И второе: что в жизни его ничего не измениться, только подлостей да гадостей ему теперь надо во столько раз больше делать во сколько его хвост длиннее стал.
- Как – удивился Кадоша - разве я теперь не свободен в своих гадостях?

В ответ он услышал только раскатистый смех.
- Свободен?! Да в уме ли мелкий? Тебе до свободы, как пешком до преисподней. Ну, ты реально насмешил меня, а я ещё Солохе не верил, когда она говорила о том, что ты при таком раскладе ещё лет триста у неё на подхвате будешь. Хорошо не поспорил с ней, а то бы пришлось с рогом проститься.
Кадоша насторожился:
- А причём здесь Солоха? – тихонько спросил он.
- Да, ты, правда, лох или прикидываешься? Солоха же старшая над всеми мелкими бесами в округе, и это она решает, кому, из вас какой хвост носить, и какие подлости делать. Только все барыши она себе приписывает, а вам так только кисточки на хвосты достаются. Вот она – свободна, свое время за ваш счёт выкупила и делает всё, что хочет.

Кадоша совсем раскис:
- А почему ты говоришь во множественном числе, разве я не один мелкий бес на этом хуторе?
- Эх, ты, наивняк. Да на твоём хуторе из людей только и есть, что солохин внучок малолетний и мужик который на ночь ворота на хутор запирает, а остальные все из наших. И крутит всеми Солоха, она вами как шахматами играет.
- А почему же ни я ни кто другой ничего не замечает?
- Да потому что каждый своими подлостями занят и до других никому никакого дела нет.

Тиха и безмятежна подмосковная ночь. Природа спит, наглухо укрытая белым, снежным покрывалом. Морозное небо усыпано звёздами, кругом бескрайняя снежная степь и безмолвие. И только громкий собачий вой разрывает эту оглушающую тишину, но это вовсе не брошенный пес выл от тоски, а мелкий бес Кадоша сидел за околицей и громко плакал от обиды и несправедливости. И даже длинный хвост не радовал его и не облегчал его существования. Хотя какой же справедливости можно ждать от всей этой бесовщины?