– Вы выиграли дело в суде, и пиццерия, чуть не угробившая вас, выплатит компенсацию. Сколько, если не секрет?

– Не будем пока называть цифры (иск был на 3,5 млн рублей. – Авт.). Я жду, когда решение Кунцевского районного суда вступит в законную силу. Но думаю, его будут обжаловать. Ответчики до сих пор отрицают свою вину в том, что после посещения их ресторана я осталась инвалидом второй группы. Кроме того, сегодня полностью лишена певческих навыков. Да и в плане эстетики – с внешностью у меня все плохо. Судебные тяжбы длятся уже более года, и я считаю, что правда на моей стороне. Есть и факты, и основания, и свидетели…

– Неужели осталось очень много послеоперационных шрамов?

– Я не считала, но все мое тело ими испещрено. На шее слева и справа, на спине по окружности… Уже больше года я избавляюсь от них с помощью пластики. Увы, это очень долгая история. И еще несколько лет предстоит шлифовать эти шрамы.

– Говорят, вы заодно и размер груди увеличили?

– Это так. Поскольку у меня была деформация груди из-за всё тех же шрамов, я, делая пластику, заодно ее увеличила. Глубокий шрам можно было исправить лишь за счет увеличения бюста. Я выбрала третий размер. В 18, когда я весила 60 кг, у меня был третий размер, но потом похудела до 53 килограммов и «вернулась» к первому. Теперь представьте мою грудь, когда после больницы я весила 38 кг!

– Сколько же денег ушло на операции? Не мало потребовали с ответчика за моральный ущерб?

– Иск я подавала на утерю здоровья и материального заработка. Моральный ущерб деньгами не измеряется. Мне все говорят: если бы это произошло за границей, я бы уже разорила эти рестораны и получила миллионы долларов. Но у нас все скромнее, суммы достаточно маленькие. К тому же надо пройти очень много инстанций, даже когда уже все доказано.

– Это все равно победа – суд принял решение в вашу пользу…

– Я не могу сейчас реализовывать свои творческие амбиции, потому что полностью занята восстановлением здоровья и судебными разбирательствами. Подано три иска: первый на ресторан, второй на клинику, где мне был поставлен двойной неправильный диагноз, и третий иск – на те издания, где публиковали обо мне ложную информацию.

– В чем же была ошибка врачей?

– Если бы в первые 6 часов сделали операцию, не было бы серьезных последствий. Более того: если время на операцию упущено, то с моим диагнозом практически всегда бывает летальный исход. А мне ее сделали только на третий день вечером. Понимаете, как все было запущено?! Они не прислушивались к моим мольбам и просьбам проверить пищевод.

Была жуткая боль

– Как-то в интервью вы сказали, что последние два года не живете, а существуете… Сегодня вам стало полегче?

– Когда я лежала в Склифосовского, поняла: моральная боль – это ничто по сравнению с физической. Женщины, которые прикрываются депрессиями, хандрой или несчастной любовью – всё это ерунда… Морально мне иногда жалко себя, но ко всему отношусь философски: появилась проблема – надо ее решать. На сегодняшний день есть положительные результаты: я поправилась, набрала вес, вернулась к своим 53 кг. Хотя физически мне еще тяжело не только петь и плясать на сцене, а элементарно ходить.

– Я слышал, что многое вы учились делать заново…

– Да, училась сидеть, стоять, говорить, дышать. Сейчас с вами разговариваю, а у меня одышка. Врачи говорят: осталась жива – и слава Богу!

– Сколько понадобится еще времени, чтобы окончательно восстановиться?

– Думаю, что года через два все наладится. Когда произошла эта трагедия, я думала, что через два года уже вернусь в форму и буду дальше бороздить шоубизнес, но не тут-то было. Поэтому мой совет: цените жизнь, она очень хрупкая. Очень важно найти себя, самореализоваться, но не забывайте ценить и такие элементарные вещи, как наличие двух рук, двух ног, светлого разума.